В МВД бушует новая волна сокращений: на этот раз планируют уменьшить численность стражей порядка на 10%.
Полицейские боссы обещают учесть опыт 2010–2011 гг., когда сокращались сотрудники на «земле», а в главках оставались на довольствии тысячи «позиций», необъяснимых с точки зрения здравого смысла. На этот раз глава ведомства Владимир Колокольцев пообещал суровые дисциплинарные наказания руководителям, сокращающим непосредственных защитников граждан.
В соответствии с указом президента будет сокращено 110 тыс. штатных единиц, из которых 43 тыс. придутся на вневедомственную охрану. УВО уйдёт более чем с 3 тыс. объектов, а подразделения центрального аппарата полицейского ведомства будут сокращены на 10%. В Москве, например, ликвидируют около 1 тыс. должностей, правда, около трети из них придётся на сокращение «некомплекта». Приём новых сотрудников приостановлен ещё зимой.
В регионах состав управленческого звена планируют уменьшить на 3,5%. Сокращения не коснутся Крыма, где только начато формирование силового блока. Не тронут Чукотку, Ненецкий автономный округ и Еврейскую автономную область, где сокращать-то толком некого. И конечно, обещают учесть «специфику Северного Кавказа». Рамзан Кадыров ещё в 2010 г. говорил о «нецелесообразности» сокращений полиции в Чечне, и к нему, похоже, прислушиваются.
Президент Путин установил кадровый лимит МВД в 1 003 172 штатные единицы, в том числе 835 825 сотрудников, 5123 госслужащих и 162 224 работника. Придётся ужаться и другим представителям силового блока. В марте глава Госнаркоконтроля Виктор Иванов сообщил, что его ведомство планирует сократить штаты на 15%: с 34 тыс. до 29,5 тыс. человек. И это позволит сэкономить 5 млрд рублей. В ФМС собираются сократить пока 1,2 тыс. сотрудников, а к 2017 г. из 40 тыс. штатных единиц останется 32 тысячи. Служба судебных приставов уменьшится на 7%, а МЧС – на 2%.
Самое спокойное отношение к сокращениям в ФМС и Госнаркоконтроле, поскольку ещё недавно обсуждалась идея и вовсе упразднить эти ведомства. Самыми беспокойными выглядят судебные приставы, озабоченные дальнейшей безопасностью судов. Хотя в опасные 1990-е годы суды вовсе не охранялись, а инциденты, требующие вооружённой защиты, можно пересчитать по пальцам в масштабах всей страны.
Из судебной системы доносятся голоса: мол, нам придётся запрашивать увеличение бюджета на охранные услуги! Во ФГУП «Охрана», человеко-час охранника стоит 300 рублей, а у пристава или сотрудника ОВО – вдвое дешевле. Аналогичные проблемы вскрылись и у главных музеев.
Министерский наказ не трогать соль земли – тех, кто непосредственно обслуживает граждан, переработали и перетрактовали. Например, в Петербурге с 1 ноября 2015 г. полностью сокращаются два полка полиции УВО. Полк №1 численностью около тысячи сотрудников обслуживал аэропорт «Пулково», Эрмитаж, Русский музей, Музей артиллерии, правительство Ленобласти, ЗакС Петербурга. 2-й полк числом около 700 человек охранял так называемые объекты обязательной государственной охраны. Обеспечивали ли они непосредственную защиту граждан? Руководство главка считает, что нет.
В Эрмитаже пока ещё существует около 50 постов УВО, на которые в год тратится около 30 млн рублей, причём расценки, установленные министерским приказом, не менялись пять лет. Руководство музея подсчитало, что решать ту же задачу силами ЧОПов выйдет втрое дороже. А ведь Эрмитаж – государственное учреждение и, скорее всего, станет просить разницу из бюджета.
– Нюанс в том, что мы не можем заключить договор с ЧОПом, как с полицией, – необходимо провести конкурс, – говорит замначальника службы музейной безопасности Государственного Эрмитажа Алексей Субарнов. – Если это будет в режиме аукциона, то охранять сокровищницу достанется тому, кто предложит минимальную цену. Несколько лет назад мы пытались привлекать ЧОП для решения второстепенных задач и остались недовольны итогом. Территория Эрмитажа очень запутанная, только чтобы нормально изучить его, может уйти полгода.
В результате сокращения МВД рассчитывали получить экономию бюджета 111 млрд рублей. Но на неё если и удастся выйти, то не раньше 2017 г.: пока предстоят только расходы на «выходные пособия» уволенным. Но какова польза от этого государству, если его траты на охрану тех же музеев и судов возрастут в разы? В чём наша общая польза?
Если сокращение расходов на силовиков – самоцель, может, залезть в другие их бюджеты? Почему сотрудник Следственного комитета получает при увольнении порядка 20 окладов? Почему у некоторых ответственных работников по две служебные квартиры? Зампред окружного суда в столице имеет от государства загородный коттедж, трёхкомнатную квартиру в центре и «мерседес» с водителем. На балансе МВД до недавних сокращений имелось семь ведомственных изданий – газет, журналов, радиостанций. Мало «Советской милиции»?
Господход подразумевает то, на что система меньше всего способна – вдумчивую ручную работу.Когда мудрый и беспристрастный цензор разберётся с каждым подразделением в каждом субъекте, а не будет формально «выходить на цифру». Например, ГИБДД формально сокращать нельзя – они ведь оказывают помощь гражданам на дорогах. Но целые подразделения занимаются только сопровождением важных гостей. А по утрам, когда работы нет, превращаются в «нюхальщиков», выявляющих у водителей остатки алкогольных паров. Среди закупленных для их нужд автомобилей замечены даже спортивные «Порше». Возможно, стоит их разогнать. Либо сделать действительно близкими народу, отправив разруливать проблемные перекрёстки в час пик. Но уж скорее вместо них разгонят 2,5 тыс. преподавателей полицейских вузов.
Нынешняя полицейская перетряска не первая. Чего стоит одна только переаттестация при Рашиде Нургалиеве, когда руководящий состав заставили сдавать физподготовку. Но по сей день в ином главке поражают воображение таинственные «отделы социальных корректировок», где сидят самоуверенные пузаны с пропитыми лицами, которых на служебной парковке ждут сверкающие «Рэндж Роверы». Как им удалось уцелеть? На самом деле мимикрировать под систему не так и сложно, если сверху приказали ликвидировать 10% многотысячного штата. Нужно всего-то перетереть вопрос с теми, кто составляет поимённые списки.
В Петербурге коллеги недавно написали про сотрудника линейного отдела полиции на Ладожском вокзале. Формально он – соль земли, и любые сокращения его минуют. При этом средь бела буднего дня он стоит за кассой продовольственного магазинчика неподалёку – говорит, брату помогает. Правда, на стенке висит разрешение на торговлю, где владельцем точки записан он сам. Ходят слухи, что на работе полицейский не появляется.
№ 35 (476) от 17 сентября 2015[«Аргументы Недели», Юрий АНТОНОВ ]