Кому алкоголь помогает в кризис
Официально антиалкогольную кампанию в России никто не сворачивал. Но ей всё больше идёт шутливый лозунг «Пчёлы против мёда». Заморожен рост акцизов на алкоголь, реклама пива и вина вернулась на ТВ, снижена минимальная стоимость бутылки водки, в регионах продавцам спиртного – одно послабление за другим. И потребление за последний год выросло сразу на 16%. Создаётся впечатление, что власть заинтересована в первую очередь в росте продаж и поступлений от акцизов, а заодно и побаивается протрезвевшей страны. Эта стратегия полностью укладывается в историческую канву: со времён Московской Руси народ силком тянули в царёвы кабаки, а потенциальных претендентов на власть водка выводила из игры не хуже яда.
В Питере пить
21 час 55 минут. Винно-водочный отдел в магазине у станции метро «Приморская» в Петербурге. Очередь из семи человек судорожно поглядывает на экраны мобильников. Через пять минут продавщица закроет брезентом бутылки с горячительным. В дверь магазина вбежал молодой человек, обречённо взглянул на очередь, потом на часы и сказал три подряд матерных слова сопровождающей его девушке. Девушка робко оправдывалась: каблуки не позволили ей двигаться к магазину в заданном кавалером темпе. По радио нежный голос под Вертинского пел: «Я не знаю, зачем и кому это нужно».
22:57. Мужчина, до которого дошла очередь, поинтересовался у продавщицы, какой из коньяков хороший, попросил две бутылки посмотреть и замер с ними. «Берите обе, одну я возьму», – не выдержал кто-то из стоящих следом. «И нам пять «Столичной», – поддакнули двое подростков лет шестнадцати.
22:59. Молодой человек, пришедший последним, решительно шагнул к прилавку, положил перед продавщицей пятисотку и быстро прошептал: «Дайте «беленькую», сдачи не надо». Очередь взорвалась, как будто Смолов снова не забил пенальти Хорватии. Юноше подробно объяснили его место в структуре общества. А продавщица отпустила последнюю бутылку и уронила каменное: «Всё».
23:01. Продавщицу нежно называют «мадамой», «графиней», «прекраснейшей», и разворачивают аукцион – кто больше переплатит за бутылку. Мужчина в белом пиджаке пытается улыбнуться ей, словно Ричард Гир, и показывает на дверь в подсобку, видимо, предлагая зайти к ней с тыла. Она непреклонна – работа ей дороже. Отвергнутый очередью парень зачем-то заказывает двухлитровую кока-колу. «Я не знаю, зачем и кому это нужно», – стонет из динамиков шансонье.
Двое подростков сориентировались быстрее всех: «Ну что, к Лере?» Окружающим ребята объяснили, что в универсаме на Наличной улице водку можно купить круглосуточно – и всего-то на треть дороже. «Там по документам кафе, хотя ни одного стола нет, – смеются тинейджеры. – И в ЦФТ в магазине такая же тема, и на Железноводской у хачей».
И правда, например, в неприметном магазине-подвальчике на линиях Васильевского острова в час ночи необыкновенно многолюдно, и водку отпускают хоть ящиками. Вероятно, прибыль от такой торговли покроет любые издержки, штрафы и даже станет достойной компенсацией за потерю лицензии. Впрочем, последнее вряд ли – до отдела полиции отсюда метров 500, и блюстители при всём желании не смогли бы остаться не в курсе.
Ящик под столом
Вектор антиалкогольной кампании в России переломился, кажется, в 2014 году. С 2007‑го до этого момента закручивание гаек шло по нарастающей: рекламу водки и пива изгнали с ТВ, а акцизы росли на 100 рублей за литр каждый год. Запрет на продажу спиртного с 22 часов до утра введён по всей стране и поначалу скорее соблюдался, чем нет. Каковы результаты? Народ подстроился! Алкоголь стало возможным заказать на дом: это оформлялось как аренда бутылки под залог с возможностью потом вернуть деньги. А полиция на неких условиях перестала замечать ночную торговлю спиртным у себя под носом. Эксперты предупреждали, что так и будет: от радости позвенеть рюмками мало кто откажется, только деньги потекут мимо государственного кармана. А снижение легального сегмента рынка компенсирует самогон.
Но борьба с пьянством пришлась ко двору, похоже, по другим причинам. В конце нулевых правительству постепенно отошли функции Государственной думы по формированию федерального бюджета. Парламент потерял 90% своего влияния, но честолюбивые депутаты искали тему, в русле которой могли бы выглядеть как важные государственные деятели. Антиалкогольная кампания в России – это всегда горячо, а авторы инициатив в питейной сфере щедро цитируются в СМИ. Тем более потребление спиртного зашкаливало, а самые простые меры государственного регулирования стали приносить плоды. Самый заметный плод: в 2005–2013 гг. смертность в России сократилась с 2, 304 до 1, 872 млн кончин в год. Потребление алкоголя на этом фоне упало с 18 до 16, 2 л чистого спирта на душу.
На проходящие мимо бюджета деньги власти поначалу было плевать. Например, в 2012 г. акцизы на алкогольную продукцию принесли бюджету около 200 млрд рублей – мелочь во времена дорогой нефти. Но вот случилось присоединение Крыма, а нефть подешевела в 3, 5 раза – и в водке снова увидели смысл. Случился парадокс: достижения антиалкогольной кампании вышли боком бюджету.А чтобы его доходы росли, россияне должны пить не меньше, а больше. Тем более поддатый человек меньше интересуется жизнью страны и уж тем более не будет тратить выходной, чтобы против чего-нибудь протестовать.
Хотя риторика властей касательно алкоголя после 2014 г. не изменилась, пошли совсем другие решения. За 4 года акциз на алкогольную продукцию с объёмной долей этилового спирта свыше 9% вырос лишь однажды и очень незначительно: с 500 до 523 рублей за литр. Следующее повышение планируется только в 2020 г. – также весьма скромное, до 544 рублей. При этом мы видим, что с акцизами на табак и бензин власти не церемонятся – они прибавляют к цене по 15–30% каждый год. А водка стала чуть ли не единственным продуктом, который кое-где подешевел в рознице. И всё потому, что в 2015 г. Росалкогольрегулирование (РАР) согласилось понизить минимальную розничную цену на водку с 225 до 185 рублей за пол-литра. На телеэкраны вернулась реклама вина и пива, а в регионах стали отменять местные ограничения: например, Самарская губернская дума отменила запрет на продажу слабоалкогольных напитков по воскресным дням с 17 до 22 часов.
Антиалкогольные активисты тогда ударили в набат. Как было сказано в обращении их коалиции, «решения правительства РФ о заморозке акцизов и снижении минимальных цен на водку, а также другие инициативы по ослаблению антиалкогольного законодательства рискуют привести нас к алкогольной катастрофе 1990‑х годов». «Дешёвая водка» равно «высокая смертность» – этот простой тезис никто на вершинах власти уже не хочет слышать. Активисты с возмущением констатировали: даже формальный повод для снижения минимальной цены на водку фальсифицирован. Производители горячительного из Башкирии и Татарстана пожаловались в Госдуму, что местные рынки заполнены дешёвой водкой из Казахстана – так вот ничего подобного проверка не обнаружила. Но власть и тут осталась глуха.
Результаты не замедлили сказаться: с апреля 2017 г. по апрель 2018 г. спрос на крепкий алкоголь в России увеличился на 16%. Со стабилизацией курса валюты опережающими темпами растёт алкогольный импорт: как по вину, так и по виски с текилой. Хотя, по всем прикидкам, рынок должен просесть. Как отмечает глава Центра федерального и регионального рынков алкоголя Вадим Дробиз, современный молодой человек переходит на потребление крепкого алкоголя в 27–28 лет. Сегодня в этот возраст вступает малочисленное поколение 1990-х годов. И лет десять кризиса рынку обеспечено. Зато продажи лихо пойдут вверх, когда начнёт по-взрослому бухать поколение беби-бума начала XXI века. А если максимально удешевить продукт, оно продует стаканы уже сегодня.
Горькая скрепа
Распространённый миф: якобы пьянство исторически присуще русскому человеку. Но факты другие: простой народ прямо-таки заставляли пить ради повышения надоев казны. В середине XIX века это вылилось в волну восстаний по всей империи. Исследователь Владимир Вардугин пишет в книге «Трезвеннические бунты в России в 1858–1860 гг.»: «Каждый мужчина приписывался к определённому кабаку, а если он не выпивал своей «нормы», то недобранные деньги кабатчики взимали с дворов местности, подвластной кабаку… К 1858 году ведро сивухи вместо трёх рублей стали продавать по десять. В конце концов крестьянам надоело кормить дармоедов, и они, не сговариваясь, стали бойкотировать торговцев вином».
В Балашовском уезде Саратовской губернии в декабре 1858 г. 4752 человека отказались от употребления спиртного. С 24 по 26 июля 1859 г. по Вольскому уезду было разбито 37 питейных домов, и за каждый из них с крестьян взяли большие штрафы на восстановление кабаков. Всего по России в тюрьму и на каторгу отправили 11 тыс. человек, желавших быть трезвыми. Оценок погибших нет, но войска часто стреляли на поражение. Тем не менее восставшие заставили правительство призадуматься – и в 1860 г. отменить систему винных откупов, при которой государство вручало ограниченному числу предпринимателей монопольное право открывать кабаки на оговорённой территории.
А заодно оказывало их бизнесу правовую поддержку. На крестьян возложили обязанность выпивать в кабаке определённую ежемесячную дозу. Хотя в то время 250 дней в году были постными, а ещё сто приходилось на сельхозработы, Синод запретил священникам проповедовать трезвость. Из произведений Николая Лескова мы знаем, как блокировались любые попытки учредить «общества трезвости» по английскому образцу. В марте 1858 г. министры финансов, внутренних дел и государственных имуществ издали соответствующие распоряжения по своим ведомствам.
О питейном мире старой России мы знаем по изданной в 1867 г. книге Ивана Прыжова «История кабаков в России в связи с историей русского народа». Сам автор страсть как любил горькую и тему знал досконально. Прыжов сообщает, что «пьянства в домосковской Руси не было как порока». Водка на Руси появилась где-то в середине XV века, на Волге ею активно торговали генуэзские купцы. Иван III первым разглядел возможности нового продукта и ввёл государственную монополию на производство водяры. Его указ гласил: «Питуха из царёва кабака не имати и не гоняти, пока оный питух до креста не пропьётся». Иван Грозный систему усовершенствовал: в разливухах полагалось только пить, плотной закуски не предусматривалось.
«Собиратель земель» сделал кабаки госучреждениями, а кабатчиков – бюджетниками, получавшими фиксированную зарплату с кассы. Прогореть такое заведение не могло. Прыжов пишет: «Казна не принимала никаких оправданий – ни того, что народ пить не хочет, ни того, что пить ему не на что». От уездного люда избирался целовальник (контролёр, во время присяги целовавший крест), своим здоровьем отвечающий за выполнение кабаком плана. Случись недобор – целовальника прилюдно пороли.
Романовы тоже оценили прелести водочной монополии: себестоимость ведра – 5 копеек, рентабельность – в десятки раз. А конкурентов – на кол. Царь Михаил Фёдорович велел: «Корчмы выймати у всяких людей, и чтоб опричь государевых кабаков никто питья на продажу не держал». А Алексей Михайлович напоминал: «А буде монастыри учнут торговать вином, то по сыску чинить наказание». При его сыне Петре I тем, кто пытался убедить горького пропойцу завязать с водкой, словно вору, рубили руки и ноги – об этом можно прочитать у Льва Толстого. А Иван Прыжов констатирует, что переход в 1863 г. от системы винных откупов к свободной торговле алкоголем с уплатой акциза в казну увеличил число кабаков «примерно в шесть раз».
Зачем же Николай II в 1914 г. ввёл в России сухой закон? Ведь только ленивый не обратил внимания: в попытке протрезвить державу получили революцию, равно как и горбачёвские запреты предшествовали крушению СССР.Но император Николай уже не мог закрывать глаза на то, что Россия крепко спилась: болезнь глубоко проникла и в армию, которая вступала в мировую войну. И если в середине XIX века страна получала с торговли спиртным около трети своего бюджета, то во времена бурного промышленного роста при Николае II – уже 15%. А при Горбачёве водка приносила лишь 5–6% бюджета. И если в последние годы империи на душу населения приходилось официально 4 литра чистого спирта в год, то при Брежневе – уже 10, 6 литра.
Любопытно, что николаевский сухой закон официально отменили лишь в 1925 г. – после смерти Ленина. Хотя ещё в 1923 г. председатель Совнаркома Алексей Рыков снял запрет на производство алкоголя. В 1924 г. писатель Михаил Булгаков зафиксировал в дневнике: «Водку называют «рыковка» и «полурыковка». «Полурыковка» – потому, что она 30 градусов, а сам Рыков (горький пьяница) пьёт в 60 градусов». В 1930 г. Сталин заявил: «Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьёзной обороны страны».
Для вождя народов водка стала также инструментом управления окружением. Сам Сталин, вопреки расхожему мнению, пил мало, зато регулярно напаивал членов политбюро, чтобы унизить и стравить между собой. Никита Хрущёв вспоминал: «Почти каждый вечер раздавался мне звонок: «Приезжайте, пообедаем». То были страшные обеды. Возвращались мы домой к утру, а мне ведь нужно на работу выходить. Для того, кто дремал у Сталина за столом, это кончалось плохо…» По ряду свидетельств, вождь выбивал трубку о лысину самого Хрущёва, а потом заставлял плясать гопак. Попробуй тут замысли что-нибудь против него с такими же пьяными плясунами.
После заключения пакта Молотова – Риббентропа в 1939 г. было произнесено 22 тоста ещё до того, как принесли еду. И Сталин тут не придумал ничего принципиально нового. Ещё в XVI веке посол Священной Римской империи в России отмечал: «Московиты – большие мастера заставлять других пить под застольные речи. Если больше поводов не находится, кто-нибудь встаёт и поднимает чашу за здоровье великого князя, и тут уж никто из присутствующих не смеет отказаться выпить до дна». Есть свидетельство о кумире Сталина – Иване Грозном, который заставлял бояр пить «пока все до бесчувствия или до неистовства не напьются». У Грозного было своеобразное чувство юмора: если кому-то удавалось улизнуть с пира, он посылал вдогонку бутыль водки в сопровождении стрельцов, следивших, чтобы сосуд был выпит до дна прямо в санях.То же и Пётр I со своим Всешутейшим собором: если кто манкировал угощением, нарывался на «Большого Орла» – полуторалитровый кубок императора, испить его до дна становилось буквально вопросом жизни и смерти! Неудивительно, что регулярно доводимые до скотского состояния придворные не сподобились на более-менее серьёзный заговор против обоих самодержцев.
Время Брежнева нередко называют «благоговейный застой»: ни бунтов, ни революций, ни оппозиции. А чему удивляться: основная масса зарплат колебалась в пределах 130–250 рублей, своё дело не открыть, в Таиланд в отпуск не поехать. Зато каждый советский человек, включая подростков и стариков, выпивал 53 бутылки водки в год. К началу правления Брежнева пили 4, 6 л спирта на душу, к концу – 10, 6 л – разница почти в 2, 5 раза. Четверть убийств совершались по пьянке, только от алкогольных отравлений (не путать с последствиями многолетнего выпивона) умирало 2% мужчин.
Версий, почему Горбачёв начал со всем этим бороться, множество. По одной из них, бытовой, он сам в молодости так зажигал, что его карьеру чудом спасла Раиса Максимовна. По другой, возвышенной, – для его реформ требовались инициативные трезвые люди. Так или иначе, в постсоветские годы народ с лихвой наверстал недопитое в перестройку. А призывы нынешних политиков-патриотов «подморозить страну» по примеру Александра III надо понимать так, что они и подпоить её не против – только бы отвлечь от происходящего в экономике и общественной жизни. И воспользоваться её беспомощным состоянием.
Деньги на ветер?
Если приглядеться к нынешней антиалкогольной кампании, она сразу вызовет подозрения. Зачем, например, закрыли вытрезвители? Их ведь придумали, чтобы пьяненький человек не попал под машину, никого сдуру не покалечил или просто не замёрз на улице зимой. Если на ближайшем заводе получка или аванс, то районный вытрезвитель всегда битком – эта истина мало изменилась с времён Брежнева. Зачем закрыли, если не ради экономии? И каким боком тут тогда борьба за продолжительность жизни?
Но самое главное – ликвидирована государственная система лечения алкоголизма. Конечно, если есть у пьющего человека деньги и желание, он может сам решить «прокапаться» или «подшиться». А если у него совсем другие желания и на закусь не хватает? По данным Роспотребнадзора, в России более 5 млн алкоголиков, это 3, 4% всего населения. Причина смерти трети умерших мужчин и 15% женщин связана с алкоголем. В год получается около 500 тыс. россиян.
Почему-то, когда речь заходит о системе помощи этим людям, вспоминают советские лечебно-трудовые профилактории. Как будто ничего другого в мире не придумано. Конечно, ЛТП напоминали колонию, в них и «закрывали» обычно на два года. Но эта система немало сделала для снижения смертности в стране. Профилакторий был последним рубежом в борьбе за жизнь алконавта: он получал детоксикацию, психотерапию, витамины, лечение печени, нервной системы, продолжая при этом работать и содержать семью. Сколько бы ни смеялись над кружками рисования и хорового пения в ЛТП, они худо-бедно формировали навык проведения трезвого досуга. А сегодня в основе модных и дорогих методик, по сути, то же самое, только с уклоном в религию, казачество и т.д.
Правительство дважды рубило депутатские инициативы о создании государственной системы реабилитации алкозависимых – дескать, в больницах есть наркология, она доступна. Но почему тогда там одни и те же пациенты по восьмому кругу? Не потому ли, что настоящее лечение – это не только по-быстрому снять абстинентный синдром и выпустить в полный соблазнов мир?
Вылезают вилы: реабилитация стоит больших денег, но без неё антиалкогольная кампания бессмысленна. И власти идут по проторённому пути: выдают первые краткосрочные успехи за системные и постоянные. Точно так же, кстати, поступали и при Горбачёве. По данным Союза виноградарей и виноделов России, в 1979 г. среднедушевое потребление водки составило 15, 3 л, вина – 19, 3 л, а к 1986-му водка просела до 6–8 л, вино – до 6, 4–8 литров. Ожидаемая продолжительность жизни в 1985–1987 годах выросла до 70 лет, зафиксировано снижение смертности, рождаемость увеличилась на 500 тыс. в год. Но уже к концу 1980-х потребление водки вернулось на прежний уровень. Вследствие вырубки виноградников показатель по вину упал до 4, 75 л на человека в год, а по пиву вырос до 61, 5 литра.
Кто-то отметит: да без всякой статистики видно, что народ меньше пьёт. Вон в Москве и Петербурге в новогоднюю ночь пробки из автомобилей с трезвыми водителями. Но Москва и Питер – это далеко не вся Россия. А мода на трезвую жизнь в первую очередь приходит к тем, у кого жизнь в целом складывается неплохо. Люди, живущие обеспеченно и интересно, хотят жить долго.
Оригинал: № 31(624) от 09.08.18 [«Аргументы Недели », Денис ТЕРЕНТЬЕВ]