Старые комедии учили искать смысл, новые демонстрируют полное его отсутствие
Земля. Горы земли. Экскаваторы снуют туда-сюда, осуществляя план мэра по очередной «экономической экспансии» Гурдифло. Работа кипит, работа спорится. Ничего не мешает. Только два старичка, последние жители деревни Гурдифло, пытаются пробраться к своим домишкам. Снуют как тараканы. У обоих в руках по караваю хлеба. Один догадался использовать его как оружие против «двигателей прогресса» и теперь отчаянно молотит по корпусу. Молотил, точнее, пока ковш экскаватора не подхватил этих двух аборигенов. И вот они уже едут в куче земли, в которую им давно пора убраться самим, да вот что-то случай не представлялся. У обоих в глазах ужас.
Это отрывок из фильма. Причём не очередной мелодрамы или трагедии, а… комедии. Неожиданно, правда? За годы упомянутой «экономической экспансии» мы разучились думать в комедии, мы разучились видеть в ней что-то, отличное от бесконечной «ржачки». Это особенно хорошо видно на примере российских комедий, где помножены на 105 пороки мирового кинематографа вообще. Тенденция прослеживается по всему миру. Зрители разучились думать в комедиях. По крайней мере, в современных. Именно поэтому многие киноманы, ища «комедию со смыслом», ищут не в будущем, а в прошлом. И натыкаются и на героя этой рецензии, и на фильм, который рассказывает о двух последних жителях уничтоженной французской деревни.
В этом году легенде мирового кинематографа Луи де Фюнесу исполнилось бы сто лет. В это трудно поверить, учитывая то, насколько велика к нему любовь зрителей по всему миру – многие до сих пор пересматривают комедии с его участием: «Фантомас», «Жандарм из Сен-Тропе», «Разиня», и смеются так же, как если бы смотрели в первый раз. Однако один из фильмов остался незаслуженно забыт, несмотря на то, что позволил взглянуть на актёрский талант де Фюнеса с новой стороны.
В поздние годы своего творчества Луи принимал всё большее участие в производстве фильмов, в которых снимался – порой он даже переписывал сценарии, предлагая свежие идеи. И режиссёрам эти идеи нравились. Дружба де Фюнеса с режиссёром «Жандармов» Жаном Жиро постепенно привела к тому, что был снят фильм. Эксцентричный, если не переполненный старческого маразма. Да, собственно, и каким быть фильму про двух никому не нужных старых пьяниц, живущих у Фантомаса на куличках? Это фильм «Суп с капустой». Зрители, не вдававшиеся в детали, могут фыркнуть: что может быть серьёзного в фильме, где основная сюжетная линия состоит в том, что старый алкоголик вызвал пришельца из космоса при помощи собственных газов? И тем не менее, это картина заслуживает особого внимания, которым, по сути, несправедливо была обделена.
Фильм основан на одноимённой повести Рене Фалле, и, читая её, думаешь, как одному из величайших комиков Франции могла вообще прийти в голову идея воплотить её на экране. Сюжет откровенно слаб: два пьяницы доживают свои деньки в заброшенной цивилизацией деревне на окраине Франции, поглощая по 5 литров вина в день и пуская газы по вечерам под аккордеон. Причём компания ещё та – Горбун Бумбе (Жан Карме) и Клод Ратинье (Луи де Фюнес), чьё имя надо произносить, согласно местному акценту, через «Г» — Глод. И вот, как-то ночью, веселясь на свой манер за очередной порцией вина, друзья так расстарались, что на эти звуки прилетел инопланетянин. Пришелец встретился с Глодом, который гостеприимно угостил его супом с капустой собственного приготовления. Инопланетянину угощение настолько понравилось, что он зачастил к Глоду. Бидон супа с капустой устроил на Оксо (планете пришельца) самую настоящую революцию, и пришелец не оставался у Глода в долгу: буквально озолотил его (изготовив тысячи золотых луидоров) и даже воскресил его любимую жену Франсин – причём молодой и красивой.
А вот тут комедия уже кончается. И начинается драма Глода. Глод в копилке работ де Фюнеса – персонаж, выбивающийся из колеи. Обычно Луи играл персонажей, пускай вызывающих жалость и одобрение (за что его и любили советские и постсоветские дети), но откровенных тупиц/скупцов/истериков/тиранов. Зрители обычно плакали от смеха. Здесь им придётся поплакать от жалости к старине Глоду. Теперь его отторгает не только цивилизация, но и любимая жена, которая вовсе не благодарна за воскрешение и хочет прожить вторую жизнь как можно ярче. Она бросает мужа ради молодого мотоциклиста – и сцена прощания была включена во многие документальные фильмы про великого комика. Многим комедийным актёрам, играющим трагические роли, поначалу не веришь – чистый рефлекс: ждешь, что они неизбежно выкинут что-нибудь смешное. В де Фюнесе и горе его героя Глода не сомневаешься и на секунду. После этой сцены к персонажам фильма — всем без исключения – уже относишься по-другому. Пускай дальше они и чудят, и ругаются, и безобразничают – но прежним смехом смеяться над ними уже не получается. Всё заканчивается хорошо: герои, спасаясь от злобного мэра, передают состояние Глода Франсин (которая, если не раскаялась, то о многом задумалась) и улетают на Оксо жить, варить суп с капустой и хлестать с пришельцем вино ещё 200 лет.
А теперь – в грустное настоящее. Почему грустное? Вспомните: сколько современных кинокомиков предлагают вам не «чисто поржать», а «посмеяться со смыслом»? Никого. Из отечественных – точно. Юмор в современной России пал крайне низко, учитывая, что одна из самых читаемых газет в стране в одном из своих рейтингов поставила в один ряд с Чарли Чаплиным и Луи де Фюнесом Сергея Светлакова. Именно поэтому мы возвращаемся к «Фантомасу», «Жандармам», «Оскару» — чтобы отдохнуть от бесконечных «Больших ржак». Именно там мы находим оазис комедийной, старой Франции – да и всего мира, когда смех не был предметом купли-продажи.
Говорят, последними словами Луи де Фюнеса были: «Я скучаю один в своей комнате». «Суп с капустой» был в числе последних работ великого актёра. Кто знает, быть может, де Фюнес хотел показать, что чувствует он сам? Тогда всё встаёт на свои места. Луи оставил миру великое наследие, как его герой Глод оставил Франсин коробку золотых луидоров, но тот заповедный островок юмора, тот оазис комедии со смыслом он всё-таки унёс с собой.