В понедельник, 20 октября, в Государственном музее им. Пушкина назвали лауреатов первой Всероссийской литературной премии имени Валерия Прокошина. В число дипломантов конкурса вошла и поэт Людмила Суворова из Вятки.
Премия – как повод для встречи. Место – мастерская мужа – художника Александра Мочалова. Разговор идет среди картин. Уже оконченных и тех, что еще в работе.
– Вас выдвинули на Прокошинскую премию в номинации «Свой голос в поэзии». Легко ли его найти свой голос?
– Я в общем то специально его и не искала – как пишется, так пишется. Если верить номинации, видимо, все таки есть.
– А как бы вы его определили?
– Трудно сказать. Я стараюсь не придерживаться твердых рамок, жестких форм. Пишу вольно, как мне захочется.
– Писатель и журналист Николай Пересторонин называет ваш голос тихим.
– Я вообще стараюсь быть немного в тени. В стороне. Не люблю находиться в эпицентре внимания. Не люблю юбилеев, свадеб. У нас с мужем, кстати, свадьбы не было именно потому, что оба этого терпеть не можем.
– Но современные поэты, напротив, стремятся как можно активнее участвовать в разных конкурсах, фестивалях, поэтических батлах, слэмах.
– Это все мне чуждо. У меня все получается само собой. Все четыре мои книжки так вышли. Я, можно сказать, палец о палец не ударила. Первая книжка вышла в кассете, там четыре или пять авторов собраны под одной обложкой. Такие тоненькие-тоненькие маленькие книжки. Вторая опубликована в Волго-вятском книжном издательстве. Мне просто сказали: приноси рукопись. И поставили в план. Так она вышла в свет. Третья книжка опубликована в серии «Народная библиотека». Тоже, можно сказать, сама по себе появилась. А четвертая, с которой я попала в шорт-лист Прокошинской премии, была напечатана благодаря спонсорам. Они сами предложили издать ее. Спросили: «Готова рукопись?» Готова. Саша (дочь – поэт и художник Александра Мочалова – прим. редакции) сверстала. И с премиями – Дьяконова, Заболотского – так же получается. Я сама специально никуда на конкурсы стихов, на премии не отправляю. Я и не умею и не знаю, как это делается. Можно сказать, плыву, как щепка по волнам – как идет, так идет. Самое главное, чтоб писалось.
– А пишется вам когда и как?
– Периодами. То пишется, то нет. Очень легко шла последняя книжка. Просто прорыв был после долгого молчания. Почти вся она написана за три года. Там, конечно, есть несколько старых стихов, поскольку они тематически подходят. А в основном она просто потоком шла, можно сказать – выплеснулась.
– Есть мнение, что литература и семья несовместимы. Невозможно писать, когда муж, дети. А у вас, напротив, такая большая и творческая семья.
– Мне кажется, художникам в этом смысле труднее, чем поэтам. Художнику нужен холст, мастерская. А у нас все намного проще: в карман сложил блокнот, карандаш и в любом месте можешь оторваться от дел и писать. Если пишется, то никаких препятствий нет, из любого положения можно выкрутиться и писать, писать.
– Возвращаясь к разговору о Прокошинской премии, знакомы ли вы с кем то из поэтов, номинированных на нее?
– Лично не знакома. Но Марину Бирюкову (она стала победителем – прим. редакции), например, читала в интернете. Мне ее стихи очень понравились. Премия показала, насколько мы все, регионы, разобщены. Мы друг друга не знаем, не читаем. И в том, что премия открывает новые имена, ее большая заслуга.
– Открывать новые имена в поэзии это, конечно, хорошо, но ведь не все они останутся в истории.
– Всегда так было. Со временем кто то отсеивается. Остаются только настоящие поэты. Не могут быть все на одном уровне. Вот у нас на Вятке действительно много хороших поэтов.
– Число премий и литературных конкурсов с каждым годом растет. Нет ли у вас ощущения, что в итоге получается некое распыление?
– Любые конкурсы и фестивали подразумевают победителей. Но как можно сравнивать, кто лучше? Как сопоставить? По каким критериям? Я помню, Лиепа говорил, что терпеть не может балетных конкурсов. Все разные. И каждый может расти над собой. Если мне интересен поэт, я читаю его стихи. Если нет – не читаю. Зачем сравнивать, соревноваться? Стихи воспринимаю эмоционально, могу сказать, нравится мне или нет. А разбирать по крупиночкам, по шестеренкам не умею. Для этого тоже нужен определенный талант. Ну, конечно, когда явно что то взадир идет, это видно. Но препарировать стихи я не умею.
– Когда нам ждать выхода ваших новых книг?
– У меня написана биографическая повесть. Лучше сказать – впечатления детства. Когда заболела моя мама, она три года лежала после инсульта, я сидела с ней и что то вспоминала из детства, рассказывала. А потом подумала, почему я это не записываю? В итоге начала собирать. Получилось так много, что я и сама не ожидала. Частично воспоминания касаются Кирова, где я жила до шести лет. Потом мы перебрались на Волгу, в Нижний Новгород, Самару, Сызрань. Но Сызрань я еще не писала.
– Получается, что «Детство» написано. Остались «Юность» и «Отрочество»?
– Воспоминания начинаются с тех пор, как я себя помню, и до 13 лет. На этом пока остановилась. Самые пер-вые детские впечатления – самые яркие. Дальше все шире пошло, но как будто притушевано, не так ярко. Так что эта рукопись уже готова. Есть цикл детских стихов, они вошли в книгу, которая должна была выйти в этом году, но пока ее отложили. Написаны и новые стихи. Время от времени пишу рассказы. Так что набирается понемногу. Главное, чтобы писалось, а печатать – когда нибудь случится, конечно. Иногда, правда, хочется уже подержать напечатанную повесть в руках. Подарить друзьям.
Беседовала Юлия Ионушайте