Недавно молодой фермер из Курской области Анастасия Долгополова записала обращение к президенту Владимиру Путину, в котором рассказала, что собирается сжечь весь свой урожай пшеницы из-за того, что кредит на его уборку у банков взять невозможно. Местные власти объявили её мошенницей. А судебные приставы за долги арестовали «колоски» прямо в поле.
В этом году на профильные сайты, которые посещают фермеры, посыпался поток похожих сообщений. География – вся страна. На Алтае запахали почти 100 гектаров сахарной свёклы, в Брянской области не смогли собрать несколько десятков тонн кабачков. Историй десятки, если не сотни. А главная причина одна. Фермеры попробовали в очередной раз поверить нашему доблестному правительству, которое твердило им о необходимости импортозамещения, о том, что костьми ляжет, но поможет людям, которые пытаются накормить страну. Но всё, как в старом анекдоте: «Такой взрослый, а в сказки веришь!»
Плугом по живому
Вдоль Калужского шоссе около наукограда Троицка по обочине с бензиновыми триммерами целыми бригадами ходят гости из Средней Азии. По приказу мэра новой и старой Москвы Сергея Собянина под ноль уничтожают траву между дорогой и лесом. Местные жители, которые едут в маршрутке, беззлобно костерят их, называют «собянинскими муравьями» и пытаются подсчитать миллионы, которые мэрия тратит на эту бессмысленную работу.
Остановку «Сады и огороды» окружают поля, заборы и вечные коттеджи. Уходят вдаль ровные ряды кочанов капусты, вершки моркови, свёклы, привычные кабачки, цукини, брокколи, кольраби, или капустная репа.
– Здесь примерно 500 тонн цукини и кабачков на 11 гектарах. 50 тонн кольраби на полутора га. Под капустой – 5 га. Под картофелем – 30 га. По 2 га под свёклой и морковью. Собирать большую часть уже не будем, поздно. Гниёт, теряет товарный вид. Со дня на день всё это запашем, – проводит рукой по листве, как бы прощаясь, глава крестьянского хозяйства «Агроэкологии» Анатолий Кибека.
Он на этой земле почти 25 лет. В далёкие 90-е кандидат сельскохозяйственных наук, доцент Университета Дружбы народов Кибека взял здесь несколько гектаров земли, для того чтобы двигать сельхознауку. В то голодное время наука шла не очень, зато на ура пошли овощи. За четверть века прошёл всё: наезды бандитов и чиновников, которые мало отличались друг от друга. Бегал по кабинетам, оформлял землю в собственность и аренду. Отстоял, отбился и к 2015 году, который впору назвать годом «импортозамещения», подошёл с 20 га своей земли и 135 в аренде.
Ну вот, подумал Анатолий Иванович, пришёл мой звёздный час. Сейчас покажу – как можно на московской земле людей экологически чистыми овощами обеспечивать. Набрал по знакомым несколько миллионов рублей на семена, удобрения, зарплаты своим десяти постоянным работникам. Отсеялся, ухаживал, вырастил. Бери у меня урожай, родное государство, корми электорат! Теперь прикидывает: на что купить солярку для тракторов, чтобы зарыть всё обратно в землю.
Крестьянская экономика по-российски
Мы едим только что сорванную капустную репу прямо рядом с полем.
– Например, кольраби мне выгодно продать оптом по 30–35 рублей за килограмм. Это окупит мои затраты на её производство и оставит немного денег на следующий год. В магазине она стоит уже под 200. И так практически по всем видам овощей. Тот, кто непосредственно трудится на земле, получает примерно 30% от той цены, по которой её берёт покупатель в магазине. Остальное идёт посредникам-перекупщикам и самому магазину, – подсчитывает Кибека.
Но в магазин, точнее, в крупные торговые сети, которые на 80% закрывают торговлю в крупных городах по всей стране, ещё надо попасть. И дело не только в огромном «финансовом входном билете». Сети предъявляют к поставщикам условия, которые мелкий или даже средний фермер выполнить не в состоянии.
– Например, овощи с поля должны храниться на специальных базах при температуре от 2 до 10 градусов. Причём каждому овощу – свой градус. И не тонна, не две – минимум двадцать! С урожаем в пять тонн со мной просто говорить не будут. У самих сетей холодильников нужного объёма, конечно, нет. Но поставки на их прилавок должны бытьрегулярными от урожая до урожая. Кроме крупных хозяйств таких начальных капиталовложений на правильное хранение – десятки, сотни миллионов рублей – никто не потянет. Государственных овощехранилищ нет. Да и частных не хватает. Сейчас обеспеченность ими примерно 30% от необходимого объёма. Куда девать урожай фермерам? – продолжает свою нехитрую арифметику крестьянин и кандидат наук Кибека.
Кстати, многие эксперты считают, что массовое уничтожение овощехранилищ – вполне сознательное решение. Осенью во время уборки урожая сельскохозяйственный рынок перенасыщен продукцией. Цены падают, перекупщики и торговые сети теряют прибыль. Зато они по полной отыгрываются на покупателях в зимне-весенний сезон, ввозя сотни тысяч тонн овощей и фруктов из-за границы, цинично мотивируя это тем, что родной российский урожай не сохранился.
Хранить негде и продать некуда: «красные приходят – грабят, белые приходят – грабят. Куда бедному крестьянину податься?»
В США в 1933 году во время Великой депрессии у тамошних фермеров сложилась похожая ситуация – урожай пшеницы собрали огромный, свиней развели, а никто не покупает. Фермеры, сидящие в кредитных банковских долгах как в шелках, стрелялись сотнями. Тогда Франклин Рузвельт протаскивает Акт о сокращении сельскохозяйственного производства (Agricultural Adjustement Administration). Вкратце его суть такова: крестьяне больше не сеют, банки в приказном порядке дают кредиты мелким сельхозпроизводителям на очень льготных условиях, государство выкупает выращенный урожай, причём на деньги крупных латифундистов и мясопереработчиков (наплевав на их потери!), и уничтожает большую его часть. Рынок за несколько лет был сбалансирован, небольшие фермерские хозяйства выжили и окрепли. Сейчас США занимают первое место в мире по экспорту пшеницы. Представьте, какой вселенский вой поднимут наши миллиардеры от народной продовольственной корзины, если их заставить поделиться хотя бы одним рублём!
– В этом году я не отобью даже половину вложенных весной средств. Ни у кого – ни у правительства, ни у крупного продовольственного капитала не стоит задача поддержки фермера и мелкого сельхозпроизводителя. Никого он не волнует. Кредит брать просто невыгодно, процент убьёт всю прибыль. Для того чтобы получить копеечные госдотации, надо заполнить столько бумаг, что на поля времени уже не останется. Например, в феврале подать заявку, сколько и каких удобрений ты собираешься купить и использовать в течение текущего года. Ещё даже не посеялись, погода непонятно какая будет, а ты уже отчитывайся.
По статистике, 100 крупнейших предприятий забирают 90% всей государственной помощи сельскому хозяйству. Фермерам, крестьянам практически ничего не достаётся. Я не вижу перспективы, – подводит печальный итог Кибека.
«Я не вижу перспективы», «сети диктуют цену посредникам, те – нам. Кому нам диктовать – мы уже на самой земле стоим!», «налетели стервятники (посредники). Капусту берут не дороже рубля. Лучше под нож» – вот отклики крестьян-овощеводов на сельхозполитику партии и правительства.
Легко ли делать добро?
В августе все федеральные каналы заполнила картинка сжигаемой контрабандной еды. В Интернете появились фотографии пенсионеров, которые собирают раздавленные бульдозером фрукты. Показали сюжет из Челябинской области, в психбольницах которой больных кормят на 30 рублей в день. Это примерно в пять раз меньше пайки заключённого. Премьер Дм. Медведев озаботился ограничением количества коров в личных коровниках. Лишних на убой. Крестьяне сами зарывают с любовью выращенный урожай в землю. Хроники сегодняшнего абсурда.
– Раньше я мог отдавать бесплатно свою нераспроданную продукцию в армейскую школу поваров. Там, например, из кабачков делали цукаты и раздавали солдатам. Теперь это невозможно, армию кормят специальные фирмы. Отдать овощи в детский дом или в дом престарелых, в больницы тоже нельзя. Церковь мои просьбы взять свежие овощи игнорирует. У нас даже доброе дело без справок сделать невозможно.
Была мысль набрать машину, встать на ближайшем рынке и раздавать всем желающим. Но перекупщики, которые там торгуют, просто отберут всё. И изобьют.
Когда в лихие 90-е начинал, в районе фермеров было человек 70. Осталось пять-шесть. Сколько будет в следующем году – не знаю. Я лично распродаю землю и ухожу. Нет больше сил бороться, – на прощание говорит бывший кандидат сельскохозяйственных наук и фермер Анатолий Кибека.
«Аргументы Недели» № 31 (472) от 20 августа 2015, Александр ГРИГОРЬЕВ