А потому не стоит ничему удивляться. Надо пошире распахнуть глаза и всматриваться, всматриваться в детали, в несущественное. Здесь столько всего, здесь просто кладезь. Ты просто обрати свой пристальный взгляд на разные мелочи и тогда очень быстро смекнёшь, что за люди здесь живут. Что за жизнь здесь протекает.
Казалось бы, ну какая уж такая особенная тут может быть жизнь. Обычный поселок. Обычный райцентр. В центре его можно увидеть и ящерку, и спящую на крыльце администрации собаку, и заросли камышей. Каких-то сто восемьдесят километров от Вятки. Всего ничего. Но дороги, но климат, но извечные русские беды. Первую из них встречаем еще на въезде в Опарино. Вот она — выведена на боковом стекле местного авто в стиле off-road. «Авось»называется. Так и написано. В качестве то ли лозунга, то ли девиза, то ли молитвы. А дальше начинаются улочки-переулочки с чудными названиями – Циунеля, Маяковского, Пушкина, Культуры. Нет, есть, конечно, и те, что всюду и везде на постсоветском пространстве – Карла Маркса, Кирова, Коммуны, Комсомольская, Красноармейская, Краснофлотская, Розы Люксембург. Но куда больше привлекают переулок Северный и Южный, Восточный и Западный (вот она, бескрайняя, неуёмная фантазия народа), Банный и Лесной. Это уже ближе к народу. К жизни. К правде жизни. На улицах этих домишки. Богатые и худые. Залатанные и вовсе заколоченные. Возле каждого почти из жилых домов – колодец. Из чего делаю вывод, что водопровода в поселке нет. Но в районный администрации в кране обнаружила воду. Значит, все-таки водопровод есть. А, может, просто скважина. Надо бы позвонить в «районку», уточнить. Но при любом из раскладов (есть ли водопровод, нет ли его) вода из крана или колодца – не самая горькая из горьких бед опаринцев. А их тут воз и маленькая тележка. Вот приехал с рабочим визитом (уже в четвертый раз!) врио губернатора. Шутливо выразил надежду, что он не очень утомляет собравшихся своими визитами. Представил коллег (а с ним приехали главы и замы многих областных департаментов). Указал на беды. Указал на недостатки. Решать надо. Пример брать с других районов. Улучшать и наращивать. Проявлять инициативу и гражданскую ответственность.
Да что за беды, спросите вы. А они вот такие. На каждого рожденного ребенка в Опаринском районе приходится один аборт. Здесь показатели рождаемости ниже среднеобластных. Население неизбежно сокращается аж с 1989 года. За четверть века – едва ли не вдвое. Как началась перестройка, как распались Советы, так и не смог оправиться поселок. Здесь высокая смертность среди трудоспособного населения – половина от общего числа умерших. Причём значительная часть смертей – от причин, связанных с алкоголем. Стоит ли удивляться? Здесь свободно торгуют не только «фуфыриками» (на языке официальном – спиртосодержащими жидкостями двойного назначения), но и на дому – техническим спиртом. Здесь восьмидесятилетней бабке могут по три раза на неделе вызывать «скорую» – поставить капельницу, снять абстинентный синдром. Здесь о смерти человека, если она случилась в районе, а не в райцентре, родственникам по два дня не могут сообщить – связи нет.
Большая Советская Энциклопедия сообщала, что в Опарино есть три леспромхоза, маслозавод и народный театр. Местные жители рассказывают, что в 90-е работало в районе семь колхозов. Большая часть в начале и середине двухтысячных обанкротилась. Капитализм, никуда не денешься. Сейчас здесь на весь район – два сельхозпредприятия. На двести километров вокруг — ни одного перерабатывающего предприятия. Правда, вскоре должно появиться местное.
Елена Неганова, по профессии зоотехник, раньше работала в колхозе. Колхоз закрыли. Стала с мужем заниматься приусадебным хозяйством. Потом оформила личное-подсобное. Продукцию продавали на местном рынке. В два поселка возили. Держали свиней, но из-за неблагоприятной обстановки по африканской чуме свиней пришлось поголовье убрать. Теперь Елена Алексеевна строит животноводческую ферму (возведенную буквально на руинах бывшего колхоза) на базе крестьянско-фермерского хозяйства – при поддержке районного управления сельского хозяйства выиграла правительственный грант. Будет теперь в деревне Культура ферма на сорок голов скота по производству пастеризованного молока. Экологически чистого. До пятисот литров в сутки планируют получать. Поставлять предполагают в бюджетные учреждения и магазины.
– Хочу, чтобы наши дети живое молоко пили, прямо из-под коровы, можно сказать, – смущаясь внимания журналистов, рассказывает хозяйка фермы.
Открываться планируют в сентябре. Хотя время еще есть, по условиям гранта – главное успеть до конца года. Но осталось установить только модуль для пастеризации молока. Начнут с двадцати коров холмогорской породы. Они, может, и не дают рекордных удоев, но зато не прихотливы к кормам и привычны к северным условиям, устойчивы к болезням.
– Если кормить нормально, до шести тысяч литров в год можно получить, – объясняет Елена.
Вообще, здесь, в северных районах области, кормит не земля – кормит лес. Солнечных дней мало, почвы не позволяют иной раз не то чтобы урожай хороший получить, но даже и технике на поля зайти. Черемуха цветет на две недели позже, чем в Кирове, рассказывают местные. Какое уж тут сельское хозяйство. Лес — другое дело. Еще по дороге сюда видишь там и тут припаркованные у обочины автомобили. Людей с корзинами. В самом Опарино на стене гаража реклама: «Закупаем грибы и ягоды». И телефон. Такое вот местное «граффити». Такая вот жизнь. На встрече с врио губернатора встал вопрос о судьбе опаринского леса, о Нововятском лыжном комбинате, инвесторах. От того, работают ли делянки, пилорамы, продается ли лес, зависит заработок мужиков. От этого — благополучие семьи. Не осваивается лес – нет работы. Нет денег. Тогда и удивляться не стоит, отчего тут мужики мрут того самого трудоспособного возраста.
В библиотеке коррекционной школы-интерната, где учатся сто детей, стоят компьютеры. Это заинтересовало коллег-журналистов.
– Новые технологии осваиваем активно, у нас много молодых педагогов, – пояснили нам.
– Но все жалуются, что кадров в образовании не хватает! Откуда у вас молодые учителя, да еще и много?
– Работы в поселке нет, вот и стараются к нам прийти, – поясняют работники школы.
То есть и там, где «плюс», все-равно есть «минус». Правда, в ясный августовский день, гуляя по поселку, не очень верилось, что так уж все здесь плохо и беспросветно. Народ копал картошку. Собирал черемуху. У дома священника аккуратно сложены дрова (кстати, у самой церкви-новодела выстроен пандус для инвалидов — редкое явление для нашей области). По улицам на великах рассекала ребятня – еще полторы недели до нового учебного года, еще можно ухватить за хвост убегающее лето. Тут же по своим делам шли опаринцы. Прямо по проезжей части. Мало на каких улицах ходят здесь по тротуарам (они здесь, естественно, по большей части деревянные).
В «Живом пенном» по пятнадцати рублей наливают пол-литра холодного вятского кваса. В магазинах хлеб свежий пахнет так, что невозможно удержаться и не купить. На весь поселок – всего несколько кирпичных зданий. Самые высокие – трехэтажные. Администрация и полиция, например. Здесь же, в небольшом сквере, мемориал памяти погибшим в Великой Отечественной войне. Всё покрашено, прибрано.
Возле одного из местных баров приглянулся танцпол — деревянный настил между двумя березами. Впрочем, немало тут и признаков того, что мы называем «цивилизацией». Есть отделение Сбербанка и банкомат. В администрации ведется видеонаблюдение (хотя внутрь пускают и не требуя паспорта). На многих домах — тарелки «Триколора». И почти возле каждого из домов — россыпи георгинов, астры, петуньи.
Посмотришь с одной стороны — не жизнь тут, а сущая каторга. И люди кажутся настоящими стоиками. С другой стороны, жизнь эта, вдалеке от областного центра, быть может, и проще, и естественнее, чем та, что протекает в больших городах. И простое желание людей украсить свою жизнь — я всё про цветущие сады возле домов – таким понятным, таким близким, таким искренним. Наверное, всё-таки мало провести здесь день, чтобы что-то понять. Сюда стоит приехать и пожить. Хотя бы месяц-другой. Но не каждый решится. Правда. Оттого, например, и с врачами долгое время были проблемы в местной больнице – никто не хотел ехать в эту глушь. Но понемногу вопрос решается. Даст Бог и остальные проблемы рано или поздно тоже уйдут в прошлое. Эти края и эти люди заслуживают лучшей участи.
Юлия Ионушайте
Фото автора