Из каких лоскутков счастье складывается
Пальметты и полупальметты, тюльпаны, сердечки – в своих панно и других работах в стиле пэчворк (лоскутное шитье) Адгам Шафеев предпочитает национальные восточные орнаменты.
– Вот смотрите, наши, татарские цвета – яркие. Рисунок крупный. Зеленый цвет – традиционный для нас, общенациональный. Для других культур характерны другие цвета, – рассказывает Адгам Равилович. – Часто встречаются два дерева – дерево жизни и дерево познания. Конечно, «читать» эти узоры я не умею. Но вот в Казани есть ученый, он может расшифровать, что в них заложено. А вообще, на орнаменты у меня «голод».
Можно сказать, увяз в этой теме. Ищу их везде. Где‑то витраж красивый замечу. На форзацах книг иногда встречаются. Где найду – копирую, увеличиваю и – в работу.
Верить себе и трудиться
Сейчас Адгаму Шафееву уже семьдесят два. На пенсию вышел только два года назад – всю жизнь работал. Трудился слесарем по ремонту оборудования на Кировском шинном заводе. В свое время и экскаваторщиком был – этой профессии отдал пятнадцать лет. – Это с детства в кровь въелось, с генами передалось – верить себе, трудиться и иметь несколько специальностей. Нас так учили. Тогда никогда, даже в войну, голодным не будешь.
Сам Адгам Равилович происходит из семьи каринских татар. Детство провел под Слободским.
– В нашем селе только врач и председатель колхоза были русскими, все остальные – татары. Семь мечетей в свое время в селе стояло. Окончил три класса татарской школы. По русски не разговаривал. А когда пошел
в русскую школу, первое время учился с переводчиком. Мама была учительницей. Отец – агрономом. Из детей Адгам был старшим в семье. Кроме него – четыре брата и сестра. Возился с ними, нянчился. Жизнь была
простой и не богатой. Как, впрочем, почти у всех в то время. – Изба была как у всех. Огород. Корова-кормилица. Питались мы хорошо. А вот с одеждой хуже было, – вспоминает он. Так что к работе, к труду Адгам был приучен с детства. Никогда не сидел сложа руки. Вот и в саду баню своими руками построил. Печь сложил. В саду, к слову, он и лето с супругой проводит – по четыре-пять месяцев там живут. А в остальное время дома. И шьет, шьет, шьет.
Своя «Тропинка»
– Восемь лет уже занимаюсь лоскутным шитьем. Четыре года учился на курсах. При Областном доме народного творчества есть студия «Тропинка», где преподает Лия Пустовойт. У нее и учился,– рассказывает мастер. – Единственным мужчиной был на курсе. Основная аудитория – женщины среднего и старшего возраста. Сперва неловко было. Но потом привык. И даже азарт какой‑то появился – хотелось их перещеголять. А вообше во всем Кирове только двое мужчин этой техникой занимаются – художник Анатолий Белик и я. Но у меня художественного образования нет. В доме у Шафеевых – красота. И панно, и ковры, и подушки, и одеяла – все ручной работы. Все руками Адгама сделано. Но это – лишь малая часть. Большую он раздаривает. Родственникам. Коллегам. На праздники. Юбилеи. Часть работ «ушла» в выставочные залы, музеи.
Одна хранится в Москве, в Союзе художников. Адгам не раз был отмечен дипломами на выставках. Становился и победителем. Сейчас как раз шьет новое панно для традиционной выставки в диораме. Будет оно немаленьким – полтора метра на метр восемьдесят. И уже сейчас радует глаз. – Наши узоры символизируют красоту, радость жизни, – отвечает на вопрос, чем же его привлекают именно национальные орнаменты. – Они полны света и оптимизма. На создание одной работы уходит от нескольких месяцев до полугода. Дело это, кроме того что сложное, еще и затратное: материалы нынче дорогие. Покупает обрезки ткани. Но из старых – никогда не шьет. Разве красивая вещь получится из старья? За основу берет мебельные ткани. Что касается узоров, то в выборе цвета часто помогает жена. – Положу перед ней две-три ткани, попрошу выбрать. Никогда не ошибается! А ведь это так сложно – узор создать, цвета подобрать, – делится Адгам. Мечтает мастер освоить одну из старинных техник лоскутного шитья – казанское шитье. Оно отличается тем, что в качестве материала берут не ткань, а кожу. Шьют только вручную, на коленях. Никаких машинок. Есть и целый ряд других особенностей. – Техника эта сложная, ей надо долго и кропотливо учиться, пока у меня это только в мечтах, – рассказывает Адгам. Но станок для такого шитья он уже изготовил по чертежам. Приглашали его учить пэчворку татарскую молодежь в кировскую общественную организацию «Яшьлек» («Молодость»), но на каждое из нескольких состоявшихся занятий приходило все меньше людей – лоскутное шитье – дело
кропотливое. Требующее и усидчивости, и времени, и других затрат. Не всем по силам и по душе. – В день стараюсь не больше четырех часов за работой проводить,– говорит мастер. – Иначе и глаза устают.
Секрет молодости
В одной из комнат в квартире Шафеевых устроена небольшая мастерская. Ни одного, даже самого маленького лоскутка не пропадает. Все они хранятся в коробках. Ими уже все антресоли заполнены. Здесь расположился и рабочий стол, и швейная машинка. Везде схемы, образцы, выкройки. Часто, когда дед работает, забегает че-тырехлетняя Юля, внучка, спрашивает: – Что делаешь? Ей интересно, чем занимается дедушка. И многие работы она запоминает. Когда внучка только родилась, Адгам задумал сшить для нее книжку. С детскими
рисунками, с развивающими играми внутри. Пока готово лишь несколько страниц. Но и девочка – еще не подросла. – Планов у меня громадье. Я бы, например, хотел со всей России национальные орнаменты собрать. Но на все времени, конечно, не хватит. Что успею – сделаю, – Адгам Равилович, конечно, немного лукавит. Ему при всем желании никак не дашь его лет: выглядит едва ли на шестьдесят. Когда отмечаю это, он улыбается: никогда не курил, давно не употребляет алкоголь, трудится, по мере сил. В этом, считает он, заключается секрет сохранения молодости.