Начало сентября. Год двухтысячный. Плацкартный вагон в поезде Москва-Абакан. В паспорте билет до Екатеринбурга, в кармане еще один – студенческий. В попутчиках – мы ехали на «боковушке» – мужчина лет пятидесяти. Который пообещал, что я полюблю Урал. И советовал непременно прочесть «Белые одежды» Дудинцева. Этот роман станет первым, взятым мною в университетской библиотеке.
С каждым из нас случались такие негромкие мимолетные встречи. Но вот приходит минута, и ты даже десятилетия спустя вдруг вспоминаешь их. Вспоминаешь как что то настоящее. Стоящее. Дорогое. Отчего вернулись из прошлого тот давний попутчик и та осень на встрече с московским писателем Леонидом Волковым, приглашенным открыть Дни романтики в Герценке? Быть может, дело в том, что оба они – и случайный спутник, так и оставшийся в памяти безымянным, и Леонид Волков – из поколения «шестидесятников». Поколения, ставшим знаковым для нашей страны. Поколения, которое (как и все предыдущие) постепенно становится историей. А его представители кажутся нам немного старомодными, немного наивными, немного… романтиками. Быть может, последними романтиками XXI века. За письменный стол полевого геолога Волкова тянуло всегда. И эта его мечта – стать писателем – осуществилась. Пусть уже и в зрелом возрасте.
А до того, как из печати вышли его первые книги, была интересная и насыщенная жизнь. Трудная и романтическая по определению самого писателя. С восемнадцати лет работал в геологических экспедициях. Восточные Саяны, Сахалин, Дальний Восток, Восточная Сибирь – такие глухие места, куда и охотники не заходят. Он побывал там, куда в буквальном смысле слова не ступала нога человека. Хотелось описать всю ту красоту, которая была вокруг. По возможности вел дневники, делал наброски, хотя свободного времени в экспедициях почти не было. Кроме, собственно, работы геолога были у Волкова и другие задачи – занимался оргнабором. В мае ездил в Красноярск, набирал кадры в очередную экспедицию – человек по шестьсот. Многие были со справкой об освобождении из мест лишения свободы.
– Среди них было немало добрых, душевных людей. Но если дать им выпить – страшное дело, – рассказывал на встрече в Герценке Леонид Волков. – В основном уголовные – не политические. Шел шестьдесят седьмой год, политических было уже немного. Встречали в экспедициях много заброшенных зон. Староверов видели.
Как вспоминает писатель, в тайге его постоянно тянуло к морю: «Едва ли не мерещилось». Но там, в тайге, даже запахи совсем другие.
– Запах сибирского цветущего мха ни с чем не спутаешь, никогда не забудешь, – говорит Волков. Вот об этих запахах, о своей юности, о годах, проведенных в лесах, и повествует в своих книгах писатель. О встречах, первых влюбленностях. Большая часть его прозы – автобиографична.
Писатель, путешественник, хронограф
В 90 е годы профессия геолога стала невостребованной. И Волков уезжает в Крым. Работает в Доме-музее Цветаевой. Он бывает в Коктебеле, Феодосии. А в 1994 году выходит первая «официальная» книга Волкова (все свои книги писатель делит на официальные и самиздатовские, которые печатал сам за свои деньги и дарил знакомым, друзьям и просто первым встречным. «Встречаю красивого человека и дарю ему книгу, почему нет, ведь он же дарит нам свою красоту?»). Называлась она «А я серебрюсь и сверкаю» и была посвящена Марине Цветаевой. Цветаева и Грин – две его большие любови. Два его наваждения. Им Волков посвятил немало страниц. Вот и новая его книга «Праздник – в тебе. Образы: М. Цветаева, А. Грин, М. Волошин», отрывки из которой автор читал на встрече в библиотеке Герцена, составлена вокруг этих образов.
– Это во многом мои воображаемые представления о них, – рассказывает писатель. – Мои размышления. Впечатления. Воспоминания, так или иначе связанные с ними. Они копились. А года два назад книга стала приобретать конкретные черты, постепенно рождался замысел. Дмитрий Лосев, директор издательства «Коктебель», издатель от Бога, предложил опубликовать. Я дописал книгу. Ее сверстали. Но потом понял, что многое из написанного нуждается в переработке, дополнении, уточнении. И поехал в октябре Феодосию, где провел полмесяца – мы переверстывали книгу.
Все дни, которые провел там Волков, были похожи на сказку. Карантинный холм, Генуэзская крепость – порой писателю казалось, что все здесь окутано ореолом романтики, что эти гриновские места до сих пор хранят его запах, что ничего не изменилось с тех пор, как здесь гулял Александр Степанович. Он встречал людей, как и он, увлеченных творчеством писателя-романтика.
По утрам бегал купаться, а в октябре море уже холодное. Пешком прошел по берегу до Орджоникидзе. А по ночам шла работа над книгой (ее, к слову, можно приобрести в Кировском музее имени Грина).
О своих феодосийских впечатлениях Волков напишет в новой книге. Туда же планирует он включить и материалы, посвященные хронологии, – науке об измерении времени. Еще одно из разнообразных увлечений этого удивительного человека. После книги статей Волкова, посвященных хронологии, остались интересные тексты – художественные и научно-популярные, которые, возможно, мы и прочтем в новом издании. Дмитрий Лосев убедил его, что оно может быть востребовано сегодняшними читателями. В октябре Волков вновь планирует поехать в Феодосию – работать над книгой.
Там, к слову сказать, автор хочет опубликовать и свои впечатления от посещения разных стран – Волков сегодня работающий пенсионер (уже четырнадцать лет служит он в Московском зоопарке, где, например, завел дружбу с жирафом и познал ревность волков), по возможности пополняет багаж своих жизненных впечатлений, отправляясь по горящим путевкам в разные уголки планеты.
– С работы в такие путешествия отпускают, к счастью, без проблем, – рассказал писатель на встрече. – Мой рабочий график вообще очень удобный для писателя: два дня работаю, два – отдыхаю. Так что все выходные и ночи – мои. Пишется же лучше всего по утрам.
Наивно? Супер!
Стоит признать, что на встрече с Леонидом Волковым читателей библиотеки больше заинтересовали его живые впечатления и рассказы, чем собственно его проза. Дело тут в том, что из присутствующих мало кто читал его книги. Но после личного знакомства, думаю, найдутся те, кто решит познакомиться с творчеством писателя. Которого, как и Грина, к слову, называют писателем-романтиком. Не уверена, что для всех читателей такое определение станет «положительной характеристикой». Кого то, напротив, и отпугнет. Ведь романтизм в наше время выглядит непростительно наивным, как попытки спрятать голову в песок после атомного взрыва. Как мечта полоумной девчонки увидеть на горизонте алые паруса. В этом смысле гуманистическая и просветительская направленность работы самой Герценки, которая давно стала чем то большим, чем просто библиотека, сегодня представляется куда актуальнее романтизма Грина. Встречи, выставки, фестивали – порой не успеваешь следить за всеми ее проектами в сфере литературы, кино, театра, музыки и прочих искусств. Старейшая из библиотек Вятки Герценка давно стала одним из эпицентров культурной жизни города, своеобразным «местом силы», куда стягиваются люди творческие, яркие, неординарные. И хочется верить, что этот подвижнический труд не останется незамеченным и неоцененным. Особенно в Год культуры, который медленно, но непрестанно приближается к своему логическому завершению.
Юлия Ионушайте
Фото автора