Вятскую культуру ждёт новая волна оптимизации за ради сокращения «бюджетных издержек». Это давно не новость. И уж, конечно, неожиданными такие шаги регионального правительства тоже не назовёшь. После школ и больниц на селе пришла очередь и культуры…
В своём интервью одному из кировских еженедельников глава департамента культуры Павел Сырцев говорит об этом прямо: «Разговор об оптимизации идет не только в культуре, он затрагивает все сферы». И добавляет: «Те меры, которые предпринимаются, конечно, непопулярны».
Культурная общественность находится в состоянии осмысления. Не обходится без возгласов возмущения и гневных комментариев в интернете. Но будем честными: от того, что все дружно начнут биться головой об стенку или посыпать голову пеплом, ситуация не изменится.
Её вообще сложно изменить. Инструментов нет. И… «рабочих рук». Кто её будет менять? Культурная общественность? Вряд ли. Народ? Ну, у него-то всё хорошо по большей части. Кинотеатры работают. Ночные клубы битком. Телевизоры тоже пока показывают. То есть популярные виды народного досуга в безопасности. Собственно, поводов для беспокойства нет.
А, кунсткамеру могут закрыть?.. Музеи объединяют? И что? Вот вы когда последний раз были в музее Щедрина? А в музее Грина? И я давно. В школе ещё.
Конечно, все эти процессы довольно неприятны. Особенно для тех, кого они коснутся напрямую. Для тех, кто попадёт под сокращение. Кому предложат другую должность. С «понижением». Вероятно, больно будет и тем, кто стоял у истоков этих учреждений культуры. Кто годами служил в них. Но что мы знаем об этих людях? По большей части – ничего.
Безымянные и безликие
Конечно, если углубиться в краеведческий отдел «Герценки», то можно узнать, кто именно в 1968-м году открыл «на общественных началах» музей Щедрина в доме, где известный писатель жил во время вятской ссылки. Кто подхватил и продолжил начатое дело. Кто все эти десятилетия занимался формированием и развитием музея, пополнением экспозиции. Не составит труда найти данные и о том, кто стоял у истоков другого музея, которому уготована судьба быть «слитым», – музея Грина, открытого в Кирове в далёком уже 1980-м году? Только вот кому это надо?… Да и зачем? Вот вам лично разве не всё равно? А если отбросить патетику и общие слова? Если искренне? Что в вашей жизни изменится после новой волны оптимизации в сфере культуры? Только не надо про общий уровень культуры и будущие поколения…
Проблема в том, что и в областном бюджете после «новой волны» мало что изменится. Цифра, озвученная главой департамента культуры, – это максимум 10 миллионов рублей. Надо полагать в год. Ни Богу свечка, ни чёрту кочерга. Что такое 10 миллионов для регионального бюджета? Тьфу… На памятник Трифону Вятскому с миру по нитке кировчане собрали почти семь миллионов рублей. Об этом сообщил официальный сайт Вятской митрополии в середине января. Ещё через две недели там же появилась новость, что ещё три миллиона собрали вятские полицейские. Вот вам и искомые десять миллионов. Было бы желание, как говорится.
Но деньги – это только часть вопроса. Многое, конечно, упирается в «бабло». Но не всё. Взять ту же кунсткамеру. В упомянутом интервью Павел Сырцев говорит о том, что она сегодня не только требует дальнейших серьёзных инвестиций, но и не вполне эффективна. По-крайней мере, он не может назвать её таковой. А эффективность – это же «наше всё»! Её подняли на щит и несут впереди колонны. Вместе с модернизацией и инновациями.
Про эффективность и деликатесы от «культуры»
Всё должно быть эффективно. То есть «потреблять» мало, а отдавать («приносить доход») много. Примерно, как крепостные крестьяне. Обходилась такая рабсила дешево, но страна на ней держалась. По-крайней мере, какое-то время.
То есть при ближайшем рассмотрении за словом «эффективность» прячутся всё те же деньги. Которых нет. И в ближайшее время не очень-то предвидится. Не то, что на культуру – на многое другое не хватает. Жизненно необходимое.
На уборку снега и очистку крыш. (Сколько ног сломано, сколько жизней…). На ремонт дорог. На лечение тяжело больных детей. На… Список можете продолжить сами. А тут – культура…
Если вы идёте в магазин, и денег хватает только на чёрный хлеб и молоко, вряд ли вы будете покупать деликатесы. Даже если бы наскребли на сто грамм чего-нибудь эдакого, дома за такое по голове не погладят. Вот и чиновники областного правительства спокойно и обстоятельно стараются донести до нашего сознания простые истины: не до шика, когда времена худые. Не до излишеств… Повторяют фразы про «непопулярные меры», про «секвестирование», про эффективность. И так – по кругу. О чём бы не шла речь. Об образовании. Медицине. Культуре.
Имидж = инвестиции
Тут бы уместно, конечно, вспомнить про сотни миллионов, найденных в федеральном и областном бюджетах – с трудом! с трудом! – на строительство детского космического центра. Он, несомненно, добавит престижа региону. На миллионы, потраченные на Рябово – проект, который должен был стать «имиджевым». На «Победилово». И это снова к вопросу об имидже. А имидж – это опять же инвестиции. Логично сделать вывод, что деньги в бюджетах находятся (с трудом! с трудом!) на те проекты, которые деньги же и приносят. Даже если просто «теоретически», в некоей перспективе.
Музей Грина и музей Щедрина даже в перспективе много денег не принесут… У них… сущность не денежная. А вот «съесть» средства они могут. На ремонт. На то, на сё… Два музея – это два голодных рта. Один музей – один рот. Арифметика простая. (Может, я и ошибаюсь, с математикой я вообще не очень дружу). И дело даже не в «дружу» в конечном счёте. Это вообще не красиво – считать деньги в чужом кармане… Или попрекать кого-то в принятии «непопулярных» мер. Если изменить такую политику мы не в силах – нечего и сетовать. Пустое сотрясание воздуха.
Аки сироты
Один мой хороший друг однажды сказал: не можешь приютить бездомную собаку – не подкармливай. Не дли мучения. Мне, конечно, жаль брошенных собак и кошек. Но всех взять домой я просто не могу. И отчётливо это понимаю. Не могут принципиально изменить ситуацию и многочисленные волонтёры… Хотя и делают всё возможное. А это, конечно, уже немало. И всё же, всё же…
В культуре (как и в ситуации с бездомными животными, или с больными детьми, или с пожилыми людьми) с каждым днём становится всё больше неравнодушных людей. Если в социальной сфере их называют волонтёрами, добровольцами, активистами, то в культуре – меценатами, культуртрегерами, перфекционистами. Они ставят спектакли, организуют чтение стихов везде, где только могут, издают книги и проводят их презентации, находят деньги на лаборатории, читки и фестивали. Ищут возможности и создают прецеденты. Создают объединения. Реализуют социальные проекты в сфере культуры. Двигаются вперёд. И – часто – не ищут славы. Это такие подвижники от культуры. По-настоящему талантливые люди. Которым не важна эффективность, показатели, социальные нормативы. Они делают это по велению сердца, а не галочки ради. Не для отчёта. Не для имиджа. Не для «бабок».
Именно благодаря им в последнее время мы наблюдаем, как культура в ситуации тотальной оптимизации всё чаще уходит в частную, негосударственную сферу. А государственная выживает, как может.
Это две совершенно разные культуры. И два совершенно разных к ним отношения. Как, скажем, отличаются друг от друга дети, которые воспитываются в семье и в любви, и те, кто воспитываются в детском доме. Одних холят и лелеют. На других экономят… И предпочитают забыть, как об отрезанном ломте. Соответственно, и психология у этих «культур» и «учреждений» разная. «Свои», «родные», «долгожданные» и (часто) «в муках рожденные», – самодостаточны и самоценны. «Государственные», «казенные» уверены, что им всегда и все должны. По-другому они не умеют выживать. Не могут. Не научены.
Нам бы, конечно, хотелось, чтобы и к «общей», «государственной» культуре чиновники относились, как к чему-то своему, дорогому, бесконечно любимому. Чтобы голова болела не только о ярких, дорогих, масштабных и успешных проектах, которые и имидж поднимут, и «очков» политических принесут, и, может даже, денег когда-нибудь. Но и о скромных музеях, и о маленьких библиотеках заботились, переживали, не спали ночами, искали возможности, берегли… Впрочем, считать так – значит быть неисправимым идеалистом…
Это может показаться циничным, но надо иметь смелость смотреть правде в глаза: такое отношение к культуре, когда во главу угла ставятся ценности, этой самой культуре органически чуждые, мы изменить не можем. Они – не хотят. Не изменится отношение – не изменятся и принимаемые решения. О которых нам сообщают с лёгким налётом мнимого сожаления. Что остаётся? Надеяться и верить, что «девятый вал» оптимизации не смоет весь культурный слой под чистую. Такого не может и не должно случится. Но без потерь, конечно, не обойтись.
Оригинал здесь