Сразу немного оговорюсь: я не предлагаю возродить СССР или строить социализм.Я просто указываю на проблемные (как мне кажется) места индивидуалистического капитализма. Вы задумывались о том, что капитализм – это не финальная стадия развития общества? Было рабовладельчество, феодализм, капитализм… Что-то будет и дальше. Капитализм – не панацея и не венец.
Смерть индивида
Сейчас возвращался домой. Зима, снега намело. Узкие улицы старого города, не предназначенные для современного количества автотранспорта, запружены машинами. Одна полоса в одну сторону, одна в другую. Обочины очищены, но плохо, свободного места едва хватает, чтобы разъехаться. Под окнами ряда семнадцатиэтажек, выстроенных тут же, на месте мелких домишек с садочками, надрываясь в пробке, стоит автомобиль реанимации.
Гляжу на это и понимаю, что главная социальная проблема современности – не наркомания, не низкие зарплаты или коррупция, а отпетый индивидуализм.
С точки зрения языка все понятно: «социо» — общество, «индивид» — ну он и есть индивид. Их интересы часто не пересекаются. Проблема состоит в том, что пока люди верят в фантом главенства частного над общим, пока они думают только о своем интересе, они так и будут умирать в пробках.
Посмотрим на ситуацию еще раз.
Зима, снега намело. Узкие улицы старого города, не предназначенные для современного количества автотранспорта, запружены машинами, в каждой из которых сидит один единственный собственник. Пара машин занимает площадь как автобус на 40 человек, но общественный транспорт у нас не в чести. Одна полоса в одну сторону, одна в другую. Обочины очищены, но плохо, потому что мешают припаркованные ночью машины, свободного места едва хватает, чтобы разъехаться. Под окнами ряда семнадцатиэтажек, выстроенных тут же, на месте мелких домишек с садочками, надрываясь в пробке, стоит автомобиль реанимации. То, что эти семнадцатиэтажки усугубят и без того плачевную ситуацию на дороге, не волнует ни застройщика, ни покупателей квартир в центре. Водители и рады бы пропустить скорую – но не могут, здесь физически нет места для того, чтобы убрать свое авто с пути медицинского автотранспорта: на обочине куча снега, впереди и сзади – бампера соседей. В это время в реанимационном автомобиле умирает человек. Такой же собственник авто, как и все остальные. Возможно, он умрет. И кто будет виноват? Скажут: социальные службы – скорая помощь и коммунальщики. Парадокс: никто не хочет брать ответственность на себя лично, для себя лично требуют только свобод; ответственность же распределена вне индивида, между социальными (общественными) службами.
Частный интерес
О чем думал собственник авто, когда покупал свой немецкий/японский/корейский автомобиль? О том, что отправил миллион рублей за границу, на развитие чужой экономики? О том, что города не предназначены для такого количества машин? О том, что он даже парковочное место во дворе дома ему не придет в голову оплачивать? О том, что он убивает систему общественного транспорта? О том, что налог на его авто не покрывает расходы на содержание городов в должном состоянии (напоминаю: они проектировались под другое количество машин и никак не способны нести нынешнюю нагрузку). Ни о чем не думал. Потому что это его право – думать только о себе. О своем удобстве. Именно поэтому он сейчас умирает. Именно по этому он сейчас пытается прижаться к обочине еще на пару сантиметров и костерит коммунальщиков. Потому что он сам ничего не хочет сделать для общего блага.
Директор новосибирской оперы, в которой шел приснопамятный «Тангейзер», Борис Мездрич в прошлом году возглавил региональный список Яблока. Вот что сказал сей неизвестный большинству до скандала гражданин: «Демократическая организация жизни в стране, когда индивидуальные интересы человека как минимум совпадают с интересами государства, а лучше когда индивидуальные интересы человека выше интересов государства, даст возможность развития». И это адское в своей идиотичности заявление распространяют – и партия «Яблоко» и театральные журналы. Возможно, крестный отец «Тангейзера» (и никто из распространяющих эту «блестящую» мысль) не читал басню «Лебедь, рак и щука», иначе бы он понимал, что сумма индивидуальных интересов не дает общественный интерес. Общественный интерес состоит в том, чтобы социальные службы работали всегда. Частный интерес состоит в том, чтобы социальные службы работали тогда, когда это необходимо индивиду. В остальное время ему интересно передвигаться на личном авто. Сумма индивидуальных интересов остается суммой индивидуальных интересов. Одна машина плюс, одна машина, плюс N машин равняется N+2 машин и ни одной кареты скорой помощи. Налоги? А кто из нас честно их платит? Кто, узнав, что приятель получает зарплату в конверте говорит «Фу, ты стремный!» и перестает с ним общаться, потому что – стыдно? Кроме того, напоминаю, что города не приспособлены к такому количеству автотранспорта. Никакое количество налогов не впихнет на двухполосную улицу в 3 раза больше машин, чем она способна вместить.
Равные невозможности
Пора понять, что равные возможности для всех индивидов – не более, чем пропаганда. Равные возможности возможны (простите за тавтологию) только при отсутствии права наследования, идентичном образовании, отсутствии поддержки со стороны родителей. Но даже при соблюдении этих пунктов ограниченность ресурсов превращает равные возможности в равные невозможности. Например, в равные невозможности уступить дорогу автомобилю реанимации.
Да, пространство – тоже дефицитный ресурс, который уже закончился на нашей планете. Вот буквально сейчас идет конфликт в США, штат Орегон. Индейцы, местные жители и власти штата уверены, что местный заповедник – их собственность. А сирийцы в Германии? Кажется, что пространства много… но на самом деле, нет пространства, свободного от законов той или иной страны. На планете больше нет пригодной для жизни суши, куда бы мог придти человек и сказать: «Это моя земля, здесь будут мои законы».
Индивиды вынуждены жить в коллективах, даже если их что-то не устраивает. Но при этом делать что-то для коллектива считается зазорным. Как пример: знакомый автовладелец размещает на своей странице картинку, мол коммунальные службы не чистят город и потому признаются «иродами» (он употребляет другое слово) января. Потом он идет в спортзал и жмет штангу. Взять лопату и почистить двор ему в голову не приходит. Кто ж будет заменять индивидуальную физическую нагрузку – общественной? Да и большинству людей, пораженных индивидуализмом, такое предложение покажется странным.
Да ладно автомобилисты – пример яркий, но не единственный. В качестве развлечения попробуйте провести собрание коллектива многоквартирного дома по вопросу организации ТСЖ или по иному вопросу, значимому для всех жильцов. Попробовали? Половина послала организатора сразу, еще часть просто не пришла, другим «все равно»… Равные возможности распоряжаться своим временем исключительно по своему усмотрению приводят к невозможности решить хоть сколько-то значимый вопрос.
Осознанный коллективизм
Сообщество индивидуалистов не способно договариваться о конструктивных вещах, потому что каждому придётся пойти на те или иные уступки. Однако легко объединяется для травли. Индивидуалист не пойдет чистить снег, зато с удовольствием нагадит в комментариях. Индивид легко может написать на стене матное слово, но построить дом в одиночку он не в состоянии. Одиночка может изобрести ракету, но построить ее может только государство (ну или, спустя десятилетия, коллектив).
Российскому обществу необходим новый здоровый коллективизм (слышу озлобленное шипение со стороны). Капиталистическая теория – рождена на Западе, там ей и быть. России индивидуализм просто не подходит.
Да даже на уровне языка склонность к индивидуализму Запада и к коллективизму России невозможно преодолеть. Язык сейчас всех выдаст с головой.
Из правил перевода мы знаем, что переводятся не слова, но смысл. Иначе «Notre-Dame de Paris» следует перевести как «Наша дама из Парижа», а не «Собор парижской богоматери», а «My name is Andrew» — «Мое имя есть Эндрю», а не «Мене зовут Эндрю». Так вот я о чем. Местоимение «Вы» пишется в русском языке с большой буквы, а английский эквивалент «you» — с маленькой; при этом местоимение «я» в русском языке пишется с маленькой, а по-английски всегда с заглавной «I». При переводе эта особенность теряется. Один и тот же текст англичанин читает с «Я» и «вы», а русский человек с «Вы» и «я». Как мы можем понять друг друга, если всю жизнь существуем в разных парадигмах «Вы и Я»? Как мы можем использовать их ценности на нашей земле, когда в России «я» – последняя буква алфавита, а неосознанный коллективизм сквозит в каждом тексте, в каждом обращении? Вопросы риторические. Ответы нужны практические.