Идея ликвидации малых школ витает в умах представителей правящих кругов уже с десяток лет. В городах с такими учебными заведениями покончили достаточно быстро, без особого общественного резонанса, а вот на селе кавалерийские наскоки оптимизации оказались большей частью отбиты, и затем на какой-то период наступило время тихой осады. Сельская школа, нелюбимая падчерица современной системы образования, продолжала существовать в условиях постоянной пристрастной критики высоких чинов – мол, плохо учит; в условиях хронического безденежья, разрушающейся материально-технической базы, острого дефицита кадров. В недавние тучные годы зашкаливающих нефтяных цен, казалось, забрезжили надежды на определённое внимание государства к её проблемам. В самой Государственной Думе на парламентских слушаниях было сказано немало предложений и обещаний по возрождению села. Однако случился очередной кризис, случились санкции, зазвучали призывы «затягивать пояса», и тема малой школы как «лишнего и больного человека» России опять приобрела актуальность.
Только что избранный губернатор Кировской области Н.Ю.Белых вернулся к мысли, что 600 школ – слишком много для региона. По его мнению, нужны всего-то 120: «У нас есть школы, где число учителей больше количества учеников, школы, где в выпускных классах учится один человек. Нам необходимо укрупнение школ: у единственного ученика не будет здоровой конкуренции, что, в свою очередь, негативно отразится на результатах образования». С большим уважением отношусь к деятельности главы нашего региона, его взвешенной позиции по самым сложным и неоднозначным вопросам развития области. Однако в данном случае не могу согласиться и попробую аргументировать свою точку зрения.
Первое
Допускаю, что в отдельных случаях (отсутствие контингента, устройство судьбы каждого воспитанника и каждого работника) решение о закрытии школы можно принять. Но разве у нас 480 школ с числом детей 5-10 человек? Кажется, в эмоциональном выступлении губернатора есть немалая доля преувеличения. Всё-таки среди сельских школ преобладают организации с числом учащихся 50-150 человек.
Второе
Одна из главных отечественных бед сегодня – это стремление подстраивать политику под особенности сложившейся ситуации, когда экономически выгодны лишь мегаполисы и монополии. Всех пытаются согнать в гигантские центры вместо того, чтобы продвигать и создавать инфраструктуру и приемлемые условия там, где люди тоже давным-давно живут. Это же так просто: цель — не экономия на качестве жизни граждан, а улучшение их жизни за счёт определённых вложений. Однако вместо того чтобы идти навстречу жителям, способствуя развитию их населённых пунктов, сёла и деревни признаются лишёнными будущности, приговариваясь закрытием образовательных учреждений к скорому вырождению и гибели. А ведь мы уже проходили и сселение «неперспективных деревень», и запустение Нечерноземья. Малая школа в поселении – социообразующее учреждение, её закрытие ведет к социальной маргинализации, вынуждая активных граждан покинуть родные места. Неужели мы согласимся, что на территории Кировской области, сопоставимой с территорией Греции, мы способны обойтись 120 школами? Безусловно, численность населения в Греции на порядок больше, но возможно ли в принципе преодолеть эту разницу, если проводимая у нас политика направлена на сворачивание жизни повсюду, где отсутствует город?
Третье
Сокращение школ всё равно потребует каким-то образом обеспечивать обязательность среднего образования, доставляя учеников в оставшиеся 120 учреждений. Каким же? Про пресловутые интернаты теперь вроде забыли. С существующими темпами строительства учреждений бюджетной сферы появление некоего достаточного числа современных интернатов для школьников рассматривать как реалистичный путь попросту невозможно. Значит, остаётся перевозка автобусами, то есть: ранний подъём детей, четверть жизни в дороге, никаких кружков и секций, выматывающий режим, привет всем разговорам о здоровьесбережении. Ежедневные маршруты по дорогам с высоким уровнем аварийности. Кроме того, если не «на авось», а тщательным образом подойти к обеспечению транспортной безопасности в соответствии с требованиями — от наличия мест стоянок, подготовки водителей, механиков, медиков, сопровождающих лиц, должного технического обслуживания и т.д., то организация перевозок детей едва ли станет делом малозатратным. Во всяком случае, в Финляндии посчитали именно так и предпочли сохранить малые и отдалённые школы по экономическим соображениям.
Четвёртое
О якобы низких образовательных результатах сельских школ.
Тут следует серьёзно разобраться, что мы понимаем под образовательными результатами: исключительно баллы ЕГЭ, которыми козыряют сплошь и рядом, или что-то ещё, например, личность выпускника, выходящего во взрослую жизнь? С натаскиванием на ЕГЭ в городе, где масса репетиторов, согласен, дела обстоят лучше. Только вот крупные образовательные центры, к созданию которых нас призывают, не успев толком появиться, уже заставляют сомневаться в собственной пользе. Там зачастую оказывается невозможным просто разглядеть какого-нибудь мальчика Васю, а тем более сохранить его психическое и нравственное здоровье. Проблемы гигантских школ очевидны: невиданная ранее агрессия (избиения ровесников, учителей, съёмка на мобильные телефоны сцен насилия, рост детского суицида – печальное лидерство России в мире), социальное расслоение, нежелание родителей отдавать туда своих детей. Наоборот, в малом учебном заведении, как правило, создается уникальная атмосфера, позволяющая реализовывать совместные проекты учителей и учеников, старшеклассников и их младших товарищей, активно привлекать родителей в образовательный процесс. Здесь все всех знают по имени, никто не затеряется, никто не будет обойдён вниманием.
Н.Крылова, ведущий научный сотрудник Института управлением образования РАО, пишет: «Школа должна быть малой – число детей и взрослых обозримым, все должны знать всех и сообща развивать взаимодействие. Так создается демократический климат школьной жизни, а обучение и воспитание становятся живыми и действенными. Малая школа имеет неоценимое (непонятое административной системой) и неоцененное преимущество, которое бюрократической вертикалью трактовалось как недостаток: небольшое число детей в школьном сообществе. Это на самом деле человеческий ресурс, он в психологическом, общекультурном, гуманитарном, воспитательном плане позволяет персонально образовывать, личностно развивать каждого ребенка, создать индивидуальные условия для его саморазвития и самоопределения».
ЕГЭ и победители олимпиад – слишком некорректный показатель для оценки качества работы школ. Не секрет, что функционирование лидеров школьного образования в провинции, концентрирующих высококвалифицированные кадры и обладающих значительными материальными ресурсами, из года в год приводит к выявлению и взращиванию тех, кто поступит в столичные вузы и никогда на малую родину не вернётся. Парадокс в том, что чем лучше работают такие школы, чем больше стобалльников они готовят, тем более истощённой и менее качественной становится местная среда. Но именно они финансируются лучше всего, тогда как селу достаются сущие крохи. Опять же пример Финляндии (спорный, но как повод для размышления): если какая-то школа начинает показывать худшие в сравнении с остальными результаты, то органы власти увеличивают её финансирование — чтобы у неё появилась возможность привлечь новые кадры. В то же время не раз слышал мнение преподавателей кировских вузов, которые отмечали, что выпускник сельской школы, даже приходя с меньшим уровнем подготовки, благодаря добросовестности, усердию быстро догоняет городских сверстников. Выпускник сельской школы – это, как правило, физически и морально подготовленный к службе в армии юноша; человек, не чурающийся никакого труда, глубоко уважающий рабочие и крестьянские профессии, часто склонный к техническому образованию – а ведь в стране дефицит не кого-нибудь, а именно токарей, ветеринаров, инженеров…
Если заняться мероприятиями, направленными на обеспечение малых школ педагогами и иными ресурсами, пусть минимально необходимыми, то, уверен, отдача не заставит себя ждать. Многие тысячи российских талантов вышли из сельской глубинки, многие тысячи подвижников до сих пор сохраняют то лучшее, что есть в малой школе, вопреки угнетающему бичеванию в «ненужности». Практически каждая сельская школа имеет «своё лицо» — краеведческий, этнонациональный, экологический или иной компонент, выделяющий её из остальной массы, имеет свою особую историю, бережно хранимую в школьных музеях.
Итак, к вопросу оптимизации сети образовательных учреждений следует подходить крайне осторожно. Разве унификация когда-либо приводила к рывку в развитии? Нет, только к стагнации и катастрофе. Разрушить – легко. Сохранить, восстановить или создать – очень трудно. Наше государство не первый год проповедует образовательную парадигму: «В центре системы образования – ребёнок». Оно признало, что образование лишь формально – услуга, фактически же – ценность, которая далеко не всегда имеет денежный эквивалент. Доступность образования — это не интернаты и автобусы, и даже не блестящие залы и дорогостоящее оборудование в образовательных комплексах, а возможность, проживая в семье, обучаться в привычной для ребёнка социально-культурной среде. В огромной России школы должны быть разными, насколько разнообразна сама страна наша. Сохранение малых школ сегодня в определённой мере – есть сохранение самой России.
Спасибо!